Общепризнано, что государственные границы являются фундаментальным фактором, определяющим степень напряженности или, наоборот, сотрудничества во взаимоотношениях как стран, так и внутри региона в целом (Moraczewka, 2010). В настоящее время страны Центральной Азии (ЦА) сталкиваются с многочисленными проблемами, связанными с урегулированием своих государственных границ, поскольку в отличие от внешних границ процесс демаркации границ внутри региона, особенно в Ферганской долине, все еще не завершен (Tashtemkhanova et al., 2015). Тысячи километров границ продолжают оставаться спорными, что служит камнем преткновения для развития межрегионального сотрудничества, так как из-за территориальных споров в отношениях между странами время от времени возникает напряженность. После обретения независимости бывшие советские республики ЦА практически сразу столкнулись с проблемой установления новых (до этого внутренних), но неопределённых государственных границ, которые в советское время были проведены искусственно, практически без учета этнических или географических особенностей региона (International Crisis Group, 2002). В результате последние два десятилетия были ознаменованы многочисленными территориальными спорами между Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Возникшие впоследствии межгосударственные и межэтнические конфликты поставили под угрозу безопасность и стабильность не только Ферганской долины, но и всего региона. После прихода Шавката Мирзиёева к власти в Узбекистане, в стране, которая имеет более выгодные позиции во многих из этих территориальных споров, стали заметны некоторые позитивные шаги в данном вопросе. В этой связи стоит рассмотреть текущее положение дел в отношении существующих территориальных и приграничных споров, а также рассмотреть связанные с ними последние события.
С самого начала следует подчеркнуть, что в отличие от сложной ситуации между странами, делящими Ферганскую долину, две центральноазиатские страны, а именно Казахстан и Туркменистан, во многом избежали проблем, связанных с территориальными спорами, и решили вопрос по делимитации своих соответствующих сухопутных границ с соседями по региону, тем самым полностью завершив процесс их правого оформления. Туркменистан подписал соответствующие соглашения с Узбекистаном (сентябрь 2000 года) и Казахстаном (июль 2001 года), в то время как Казахстан урегулировал этот вопрос, подписав соглашения с Узбекистаном (сентябрь 2002 года), Кыргызстаном (декабрь 2001 года) и Туркменистаном (июль 2001 года). На полях встречи министров иностранных дел центральноазиатских государств, которая состоялась в Самарканде 10 ноября 2017 года, был подписан договор о стыке границ между Казахстаном, Туркменистаном и Узбекистаном. Таким образом, по словам министра иностранных дел Казахстана Кайрата Абдрахманова, этот документ ставит точку в процессе правового оформления границ этих трех государств (Tengrinews, 2017). Стоит отметить, что ранее Казахстан подписал аналогичные соглашения о стыке границ с Китаем и Кыргызстаном (1999 год), Кыргызстаном и Узбекистаном (2001 год).
В то же время противоположная картина наблюдается в Ферганской долине, где территории Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана не только встречаются, но и тесно переплетаются между собой. Распад Советского Союза в 1991 году поделил Ферганскую долину между тремя государствами, которые до сих пор претендуют на территории друг друга. В течение многих лет переговоры об урегулировании приграничных споров стопорились из-за наличия противоречий в картах советского периода, указывающих разные границы Ферганской долины в 1920-х, 1950-х и 1980-х годах, что позволяет каждой из сторон использовать те карты, которые дают ей преимущество в отстаивании своих позиций (Bortakur, 2017). В результате границы определены и обозначены лишь частично, так как существуют множество спорных территорий между Узбекистаном и Кыргызстаном, Узбекистаном и Таджикистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Ситуация усугубляется присутствием восьми анклавов: шесть из них расположены в Кыргызстане (четыре узбекских эксклава и два таджикских эксклава), а два – в Узбекистане (один кыргызский эксклав и один таджикский эксклав), где приблизительно 100 тысяч человек проживают по чужую сторону границы (Tashtemkhanova et al., 2015). Таким образом, до тех пор пока спорные территории не будут надлежащим образом согласованы, определены и обозначены, будет сохраняться угроза стабильности и безопасности региона. Хотя все три государства разделяют общее понимание того, что пограничные вопросы должны быть урегулированы, сочетание взаимосвязанных факторов, таких как сложный ландшафт, проблемы, связанные с использованием ресурсов, националистические настроения приграничного населения и отсутствие политической воли, препятствует разрешению данного вопроса на протяжении более чем двух десятилетий.
2017 год, напротив, был отмечен рядом прорывов, когда стороны смогли достигнуть значимых договоренностей и вновь сесть за стол переговоров. Возможно, наиболее заметный прогресс был достигнут между Узбекистаном и Кыргызстаном, о чем свидетельствует соглашение о делимитации границы, подписанное узбекским лидером Шавкатом Мирзиёевым и бывшим президентом Кыргызстана Алмазбеком Атамбаевым в Ташкенте в октябре 2017 года, которое определяет 1170 километров общей границы протяженностью в 1280 километров. Это является кульминацией усилий, предпринятых правительствами обоих государств, в рамках которых с середины сентября 2016 года узбекские и кыргызские делегации проводили регулярные встречи для изучения спорных участков. Эксперты утверждают, что в течение этого периода удалось добиться большего прогресса в решении приграничных вопросов между Узбекистаном и Кыргызстаном, чем за предыдущие 15 лет (Pannier, 2017). Однако достичь согласия по оставшимся участкам границ, где расположены пять этнических эксклавов, как ожидается, будет непросто, даже несмотря на твердую приверженность обеих сторон урегулированию споров. Речь идет об узбекских эксклавах Сох, Шахимардан, Джангайл и Чон-Гара в Кыргызстане и кыргызском эксклаве Барак в Узбекистане, а также 36 спорных участках вдоль границы.
Возможно, главным фактором недавнего сближения позиций сторон была способность двух лидеров найти общий язык друг с другом. Можно предположить, что эти отношения были установлены 10 лет назад, когда Мирзиёев и Атамбаев являлись премьер-министрами своих государств. Первоначально они стремились разрешить оставшиеся проблемные участки границы до 1 декабря 2017 года, когда заканчивался президентский срок Атамбаева. Однако этого достичь не удалось, и переговоры все еще продолжаются. Последнее заседание рабочей группы состоялось 21 января 2018 года в кыргызском городе Ош. В целом, существуют два варианта решения проблемы – обмен территориями или создание наземных коридоров, идущих от материнской территории к эксклавам. Однако в основе проблемы лежат чувства людей, живущих на этих спорных территориях. Одним из наиболее жизнеспособных решений, по-видимому, является обмен территориями, то есть в обмен на территории анклавов предоставляются земли аналогичных размеров вдоль границы. Однако вызывает сомнение готовность жителей территорий, определенных для обмена, принять гражданство чужой для них страны, в которой они внезапно оказались (Baumgartner, 2017). Нельзя также забывать о глубоких опасениях, существующих между кыргызами и узбеками по отношению друг к другу вследствие трагических событий 2010 года в Оше, когда около 400 узбеков были убиты во время межэтнических столкновений на юге Кыргызстана. Использование альтернативного варианта также сложно осуществимо, поскольку люди живут в данных анклавах на протяжении уже нескольких поколений, и, уехав, они тем самым покинут могилы похороненных там предков и родственников, что является неприемлемым для их культуры (Baizakova, 2017). Более того, переселение густонаселенных эксклавов Сох (50 тыс. человек) и Шахимардан (около 5 тыс. человек) потребует значительных государственных расходов. Учитывая это, можно предположить что урегулирование оставшихся границ потребует не меньшего времени и усилий, чем устранение всех предыдущих барьеров в совокупности.
Отношения между Таджикистаном и Узбекистаном являются наиболее проблематичными в ЦА, поскольку стороны имеют разногласия практически по всем направлениям двухсторонних отношений. Тем не менее, из 1332 километров узбекско-таджикской границы только 93 километра остаются неразрешенными. В 2002 году после подписания соответствующего соглашения о делимитации и его ратификации парламентами обоих государств были определены 84% от общей протяженности границы. В то же время поиск решения по оставшейся части границы до недавнего времени находился в тупике. 30-31 мая 2017 года, впервые за последние пять лет, межправительственная комиссия по делимитации и демаркации государственных границ провела первое заседание в Душанбе. Следующий раунд переговоров состоялся уже во время визита премьер-министра Узбекистана Абдуллы Арипова в Таджикистан в январе 2018 года. Во время заседания таджикско-узбекской межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству и переговоров по делимитации и демаркации государственных границ, прошедших под председательством Арипова и его таджикского коллеги Кохира Расулзода, был сделан важный прорыв в этом направлении. В результате переговоров сторонам удалось достичь компромисса по спорному объекту – Фархадской гидроэлектростанции, которая была построена в советское время на границе между двумя странами. С момента обретения независимости сама плотина и прилегающие к ней инфраструктурные объекты были предметом территориальных споров. В рамках соглашения было принято решение, что таджикская сторона будет владеть землей, на которой находится объект, а платина с оборудованием и инфраструктурой останется собственностью узбекской стороны. Некоторые считают, что это является важным прорывом и знаменует собой приближающуюся возможность полномасштабного разрешения приграничных споров. Согласно Раджаббою Ахмадзода, руководителю Государственного комитета по управлению земельными ресурсами и геодезии Республики Таджикистан, «таджикско-узбекская граница остается спорной, [но] этот спор будет разрешён в ближайшее время» (Azernews, 2018). В этой связи ожидается, что предстоящий визит президента Мирзиеёва в Таджикистан, который должен состояться весной 2018 года, принесет еще более значимые результаты.
Кыргызско-таджикская граница является одной из самых сложных в регионе из-за горного ландшафта и присутствия таджикских эксклавов Варух и Западная Калача в Баткенской области Кыргызстана. Основная часть кыргызско-таджикской границы протяженностью 970 километров остается неразграниченной – 459 километров в густонаселенной Ферганской долине и 58 оспариваемых участков вдоль границы, что часто приводило к кровавым инцидентам в приграничных районах. В 2000 году стороны создали межправительственную комиссию по вопросам делимитации и демаркации. В ноябре 2015 года кыргызско-таджикская комиссия достигла консенсуса касательно 520 километров границы, главным образом в горной местности, где отсутствуют спорные участки. В ходе недавнего визита президента Кыргызстана Сооронбая Жээнбекова в Таджикистан в феврале 2018 года появилась надежда, что лидеры стран подпишут соглашение по согласованным участкам границы. Однако этого не произошло, поскольку документ все еще находится на рассмотрении правительства Таджикистана. Это в целом отражает сложный и деликатный характер данной проблемы. Необходимо отметить отсутствие простого пути решения данного вопроса, так как любой выход из ситуации потребует компромиссов, которые, однако, почти наверняка нанесут ущерб интересам приграничного населения, которое пользуется одними и теми же источниками воды, пастбищами, дорогами и другими объектами инфраструктуры, что в итоге увеличивает риск протестов и столкновений. Этим объясняется отсутствие политической воли с обеих сторон. К примеру, уже на протяжении долгого периода времени происходят конфликты между местной кыргызской общиной и таджикскими жителями эксклава Варух из-за споров вокруг доступа к воде и земле, а также из-за введенного кыргызской стороной строгого пограничного контроля. Следовательно, наблюдается враждебное отношение и общее недоверие людей друг к другу, что не позволяет сторонам добиться окончательного взаимосогласованного урегулирования данного вопроса.
Здесь важно отметить, что как Кыргызстан, так и Таджикистан являются членами Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). С чисто юридической точки зрения неразрешенные территориальные споры между Бишкеком и Душанбе представляют потенциальную угрозу для организации, поскольку в договоре отсутствуют механизмы в виде отдельных статей или пунктов, предусматривающих план действия в случае возникновения конфликта между членами организации (Baizakova, 2017). Проблема неурегулированных границ также создает риски для безопасности всего региона, поскольку содействует растущему обороту наркотиков из Афганистана в северном направлении через «прозрачные» территории Кыргызстана и Таджикистана. Согласно статистическим данным, Афганистан производит более 90% незаконного опиума и героина в мире, из которых 15-20% провозятся контрабандой через территорию ЦА в Россию, Восточную Европу и Китай (Institute for the Study of War, n.d.).
В заключение следует отметить, что проблемы урегулирования границ продолжают служить фактором, который препятствует межрегиональному сотрудничеству в Центральной Азии, одновременно являясь источником возникновения напряженности между государствами и этнических столкновений. Многие считают это наследием политики Советского Союза, когда при установлении административных границ между республиками не были учтены географические и этнические факторы. По словам Ника Мегорана, когда советские руководили определяли демаркационные линии, они никак не могли себе представить, что эти административные границы в один день превратятся в границы суверенных государств (Belafatti, 2016). В результате появились территориальные споры, и постсоветские республики ЦА были в шаге от того, чтобы открыть ящик Пандоры. Хотя некоторые наблюдатели и предсказывали силовое перекраивание границ, этого в итоге не произошло благодаря тому, что страны предпочли принять те административные границы, которые были приняты в советское время (Gavrills, 2017). Тем не менее, похоже, что настало то время, когда необходимо все-таки поставить окончательную точку в территориальных спорах, что открыло бы путь для укрепления региональной безопасности, препятствуя незаконному обороту наркотиков и распространению религиозного экстремизма, а также придало бы импульс межрегиональной торговле, которая долгое время страдала от экономических блокад, закрытых границ и нарушенных путей сообщения. Поэтому есть надежда, что недавние позитивные события в регионе, а самое главное – изменение политики Узбекистана в отношении своих соседей, создадут почву для окончательного разрешения территориальных споров в Ферганской долине.
Источники:
A. Moraczewska. (2010). The Changing Interpretation of Border Functions in International Relations. Revista Română de Geografie Politică, [e-journal], 12(1):329-340. Available at: http://rrgp.uoradea.ro/art/2010-2/11_RRGP-202-Moraczewska.pdf. Accessed on: 13.02.2018.
R. Tashtemkhanova, Z. Medeubayeva, A. Serikbayeva and M. Igimbayeva. (2015). Territorial and Border Issues in Central Asia: Analysis of the Reasons, Current State and Perspectives. The Anthropologist, [e-journal], 22(3): 518-525, Available at: DOI: 10.1080/09720073.2015.11891910. Accessed on: 13.02.2018.
International Crisis Group. (2002). Central Asia: Border Disputes and Conflict Potential. Asia Report No.33 [online], Available at: https://www.crisisgroup.org/europe-central-asia/central-asia/tajikistan/central-asia-border-disputes-and-conflict-potential. Accessed on: 16.02.2018.
Tengrinews. (2017). Kazakhstan dogovorilsya s Turkmenistanom i Uzbekistanom o tochke styka granicy. Available at: https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/kazahstan-dogovorilsya-turkmenistanom-uzbekistanom-tochke-330717/. Accessed on: 14.02.2018.
A. Borthakur. (2017). An Analysis of the Conflict in the Ferghana Valley, Asian Affairs, [e-journal], 48(2): 334-350. Available at: DOI: 10.1080/03068374.2017.1313591. Accessed on: 12.02.2018.
B. Pannier. (2016). Not Karimov’s Uzbekistan Anymore? Available at: https://www.rferl.org/a/qishloq-ovozi-not-karimovs-uzbekistan-anymore/28350506.html. Accessed on: 15.02.2018.
P. Baumgartner. (2017). Tug-Of-War: Uzbekistan, Kyrgyzstan Look To Finally Settle Decades-Old Border Dipute. Available at: https://www.rferl.org/a/uzbekistan-kyrgyzstan-resolving-decades-old-border-dispute/28918059.html. Accessed on: 19.02.2018.
Z. Baizakova. (2017). Border Issues in Central Asia: Current Conflicts, Controversies and Compromises. UNISCI, [e-journal], No.45. Available at: DOI: http://dx.doi.org/10.5209/RUNI.57292. Accessed on: 09.02.2018.
Azernews. (2018). Uzbekistan, Tajikistan to mull border issues. Available at: https://www.azernews.az/region/125212.html. Accessed on: 16.02.2018.
Institute for the Study of War. (No date.) Turkmenistan and Afghanistan. Available at: http://www.understandingwar.org/turkmenistan-and-afghanistan. Accessed on: 16.02.2018.
F. Belafatti. (2016). Borders in the Ferghana Valley: An Inevitable Source of Conflict? Center for Geopolitical Studies, Geopolitika. Available at: http://www.geopolitika.lt/?artc=6497. Accessed on: 16.02.2018.
G. Gavrills. (2017). Central Asia’s Borders: The next twenty five years. PONARIS Eurasia, Policy Memo No. 492. Available at: http://www.ponarseurasia.org/sites/default/files/policy-memos-pdf/Pepm492_Gavrilis_Memo_Nov2017.pdf . Accessed on: 19.02.2018.
Мнение, высказанное в этом блоге личное мнение автора, не отражает официальную позицию института.