На протяжении истории регион Центральной Азии, включающий Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, играл ведущую роль в навигации перекрёстных путей Европы и Азии в сферах торговли, энергетики и инфраструктуры. Тем не менее, связь региона с большинством ключевых игроков на международной арене начала активно развиваться после распада Советского Союза в 1991 году (Салливан, 2019). За последние несколько десятилетий государства Центральной Азии стали важным движущим механизмом современной евразийской геополитики. Инициатива «Один пояс, один путь» (ОПОП), представленная Китаем в 2013 году, вывод войск США из Афганистана летом 2021 года и начало Российско-украинской войны в феврале 2022 года внесли значительный вклад в изменение динамики комплекса региональной безопасности Центральной Азии, скорректировав отношения между ведущими региональными державами. В этой связи, необходимо рассмотреть изменчивую и сложную геополитическую динамику Центральной Азии и, что более важно, механизмы взаимодействия, используемые Республикой Казахстан для укрепления сотрудничества как внутри региона, так и за его пределами.
Начать следует с того, что Россия всегда стремилась выступать в роли основного гаранта безопасности в Центральной Азии, в основном в рамках Организации Договора о Коллективной Безопасности (ОДКБ) с участием Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, а также через Содружество Независимых Государств (СНГ) и Шанхайскую Организацию Сотрудничества (ШОС), которые объединяют все государства региона, за исключением Туркменистана, выступающего в качестве ассоциированного члена/гостя. Присутствие России в Центральной Азии, однако, не ограничивается исключительно фактором обеспечения безопасности. Оно также подкреплено Евразийским Экономическим Союзом (ЕАЭС), в который входят большинство центральноазиатских государств и который способствует дальнейшей консолидации участия России в делах региона (Пал и Блаккисруд, 2021).
Китай, с другой стороны, преимущественно рассматривает Казахстан как ключевой торговый узел, однако подход Китая к региону не лишен мягкой силы и включает образовательные инициативы, к примеру, в рамках проекта «Один пояс, один путь». Эта стратегия направлена на развитие серии сухопутных и морских маршрутов с конечной целью соединения китайского рынка с европейскими, что позволит решить проблему избыточных производственных мощностей Китая (Рангисмапорн, 2020). Начало Российско-украинской войны и связанные с ней санкции замедлили реализацию инициативы ОПОП, но одновременно предоставили Китаю и ряду центральноазиатских государств, включая Казахстан, новые возможности для развития региональной соединительной инфраструктуры, такие, как например, обход России через Средний Коридор (СК).
Европейский союз (ЕС) ранее уже проявлял интерес к Центральноазиатскому региону через реализацию концепции «соседи соседей», которая подразумевала включение государств Центральной Азии в более широкий контекст Европейской политики соседства. Однако этот интерес со временем несколько ослаб из-за внутренних проблем самого ЕС. В последние несколько лет ЕС делает шаги в сторону более глубокой интеграции с государствами Центральной Азии, особенно с Казахстаном, подписав Меморандум о взаимопонимании в ноябре 2022 года и утвердив Дорожную карту операционного партнерства на 2023–2024 годы (Европейская комиссия, 2023).
США в последние несколько лет предпринимают «внезапную» и даже «неожиданную» попытку возобновления взаимодействия с государствами Центральной Азии в рамках, например, саммита «C5+1» в сентябре 2023 года, где обсуждались перспективы сотрудничества между государствами на различных уровнях, в особенности в контексте развития инфраструктуры вокруг СК (МкГрав, 2023). Кроме того, «Стратегия США в Центральной Азии на 2019–2025 годы» нацелена на более тесное вовлечение центральноазиатских стран в экономическую и дипломатическую повестку Соединенных Штатов (Евразиянет, 2024).
Все вышеперечисленное создает своеобразный «плавильный котел» пересекающихся геополитических и экономических интересов как внутри, так и за пределами системы региональной безопасности Центральной Азии. Что касательно Казахстана? После распада Советского Союза в 1991 году Казахстан оказался «зажат» между двумя доминирующими региональными игроками – Российской Федерацией и Китаем, что потребовало соответствующей адаптации его внешнеполитических стратегий под сложившееся условия (Вандерхилл и др., 2020). Практически сразу руководство страны выработало концепцию «многовекторной» внешней политики, ставшей впоследствии принципом, определяющим будущее взаимодействие Казахстана с другими государствами. Основным принципом работы «многовекторной» политики Казахстана является два ключевых направления: двустороннее и региональное.
На двустороннем уровне Казахстан стремится к сотрудничеству и взаимовыгодным отношениям с «всеми, кто готов к такому же сотрудничеству», в целях как развития экономического и дипломатического взаимодействия, так и корректировки асимметрии в рамках двусторонних взаимоотношений, чтобы тем самым повысить собственную выгоду (Кассен, 2018).
На региональном уровне Казахстан в основном применяет практики, ранее использовавшиеся малыми государствами Юго-Восточной Азии после окончания Холодной Войны. Их основная логика заключается в акценте на гибкость и универсальность вместо прямолинейного противопоставления, характерного для концепции реализма в международных отношениях. Подобно нескольким государствам Юго-Восточной Азии, Казахстан и его многовекторная политика воздерживается от прямолинейных попыток изменения сложившегося статуса-кво. Вместо этого страна стремится развивать более тесные политические, социальные и экономические связи с максимально возможным числом региональных держав, тем самым способствуя укреплению безопасности, экономического и дипломатического диалога на более широком региональном уровне. Иными словами, Казахстан старается вовлечь как можно больше региональных игроков в ту или иную региональную структуру, чтобы каждый участник имел свою долю интереса в поддержании стабильного и мирного диалога, направленного на укрепление сотрудничества и достижение взаимовыгодных соглашений (Вандерхилл и др., 2020).
Такой подход позволяет Казахстану нивелировать асимметрию в соотношении сил и создавать стабильное региональное взаимодействие, которое, прежде всего, служит интересам самого Казахстана. Казахстан применяет этот подход несколькими способами. Во-первых, проактивность: страна принимает активное участие в ряде региональных экономических и интеграционных инициатив, включая уже упомянутые ОДКБ, ЕАЭС, ШОС и другие. Во-вторых, гибкость дипломатии, зависящая от определенной контекстной ситуации.
Например, Казахстан стремится сохранять деликатный баланс в отношении региональных конфликтов, таких как разворачивающийся с февраля 2022 года кризис в Украине. Еще ранее, учитывая хрупкость региональной системы безопасности, Казахстан воздержался от голосования по резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о «территориальной целостности Украины» (Юнеман, 2023). Это, предположительно, было сделано для того, чтобы сохранить равновесие в отношениях с Россией и США, избегая явного перевеса в отношении любой из сторон.
Аналогичная ситуация произошла в 2022 году, когда Президент Касым-Жомарт Токаев отказался поддержать решение России о признании независимыми Донецкой Народной Республики (ДНР) и Луганской Народной Республики (ЛНР) (Терзиян, 2022). В рамках внутригосударственного взаимодействия Казахстан продолжает поддерживать стабильные дипломатические отношения с другими странами Центральной Азии для сохранения региональной сплоченности. Еще со времен обретения независимости Казахстан предпринимал попытки укрепления регионального сотрудничества через различные интеграционные схемы. Примером этого является создание Центральноазиатского Союза (ЦАС) в 1994 году, который был переименован в Центральноазиатский Экономический Союз (ЦАЭС) в 1998 году, когда к нему присоединился Кыргызстан, а позже преобразован в Организацию Центральноазиатского Сотрудничества (ОЦАС). Эта организация, в свою очередь, была интегрирована в Евразийское Экономическое Сообщество, а затем преобразована в Евразийский Экономический Союз в 2015 году (Ли, 2017). В последние годы Казахстан продолжает играть ключевую роль в поддержании региональной сплоченности, например, содействуя диалогу между ведущими западными экономическими державами, такими как Германия, и центральноазиатскими республиками. Примером служит встреча с канцлером Германии Олафом Шольцем 17 сентября 2024 года (Акорда, 2024). Не является секретом и то, что Казахстан стремится укреплять региональную торговую инфраструктуру, устраняя торговые барьеры и диверсифицируя экспортные маршруты между странами-участниками (Евразиянет, 2024).
Подобная стратегия применяется и в рамках Организации Тюркских Государств (ОТГ), куда входят практически все страны Центральной Азии. Организация направлена на укрепление единства более широкой тюркской общности. Общий товарооборот между странами-участницами организации составил $42,3 млрд в 2023 году, а общий объем торговли с остальным миром превысил $1,3 трлн (Шаяхметова, 2024). Не менее важным является проект «Центральная Азия 2040», подписанный на шестой консультативной встрече глав государств Центральной Азии в августе 2024 года. Президент Токаев изложил перспективы развития региона, акцентируя внимание на торговле через инфраструктурные проекты, новой консолидированной водной политике и углублении связей между национальными университетами и средствами массовой информации (Кушкумбаев и Нуреддинова, 2024).
В общем и целом, роль Казахстана в поддержании комплекса региональной безопасности обусловлена его многовекторным подходом во внешней политике, который способствует развитию двусторонних отношений как в рамках Центральной Азии, так и за ее пределами, а также стимулирует экономические, безопасностные и дипломатические диалоги с ключевыми региональными акторами. Основные платформы для диалогов включают СНГ, ОДКБ, ШОС, ЕАЭС и ОТГ, при этом поддерживаемые проактивным подходом Казахстана к реагированию на критические ситуации. Тем не менее своевременные уступки и нейтралитет играют ключевую роль для достижения желаемых результатов. Анализ будущих стратегических маневров Казахстана как внутри Центральной Азии, так и за ее пределами, представляется крайне важным для понимания долгосрочных перспектив и применяемых стратегий.
Источник:
Акорда (2024). Совместная декларация глав государств Центральной Азии и Федерального канцлера Германии. Доступно по адресу: https://www.akorda.kz/en/joint-declaration-by-the-heads-of-state-of-central-asia-and-the-federal-chancellor-of-germany-1781439. Дата обращения: 18.11.2024.
Вандерхилл, Рейчел, Сандра, Джойреман и Роза, Тулепбаева (2020). Между медведем и драконом: многовекторность в Казахстане как модельная стратегия для второстепенных держав. Международная Политика 96 (4): 975–93.
Евразиянет (2024). США запускают инициативу для укрепления связей в Центральной Азии: новый способ продвижения верховенства закона. Доступно по адресу: https://eurasianet.org/united-states-launches-initiative-to-foster-central-asian-connectivity. Дата обращения: 18.11.2024.
Евразиянет (2024). Центральноазиатские государства смягчают торговые барьеры: соглашения знаменуют первые шаги к созданию зоны свободной торговли. Доступно по адресу: https://eurasianet.org/central-asian-states-easing-trade-barriers. Дата обращения: 18.11.2024.
Европейская Коммиссия (2023). Стратегическое партнерство ЕС-Казахстан становится операциональным. Доступно по адресу: https://ec.europa.eu/commission/presscorner/detail/en/ip_23_2815. Дата обращения: 15.11.2024.
Кассен, Максат (2018). Понимание стратегий внешней политики Казахстана: пример внутриконтинентального и трансконтинентального государства. Кембриджский Обзор Международных Отношений 31 (3–4): 314–43.
Кушкумбаев, Санат и Нуреддинова, Айзада (2024). Может ли Центральная Азия углубить многостороннее сотрудничество без институционализации? Доступно по адресу: https://thediplomat.com/2024/08/can-central-asia-deepen-multilateral-cooperation-without-institutionalization/. Дата обращения: 19.11.2024.
Ли, Дмитрий (2017). Интеграция Центральной Азии: более реальна, чем когда-либо? Доступно по адресу: https://astanatimes.com/2017/05/central-asian-integration-more-real-than-ever/. Дата обращения: 15.11.2024.
МкГрав, Марша (2023). Из тени: саммит «C5+1». Доступно по адресу: https://www.caspianpolicy.org/research/central-asia/out-of-the-shadows-the-c51-summit. Дата обращения: 16.11.2024.
Пал, Колсто и Блаккисруд, Хельге (2021). Политика России в отношении соседних государств и ее евразийских клиентских стран: отсутствие экспорта автократии. Россия в Глобальной Политике 19.2 (74): 38-62.
Рангисмапорн, Парадорн (2020). Казахстан и АСЕАН: неисследованный вектор внешней политики Казахстана. Азиатская Политика 51 (1): 126–45.
Салливан, Чарльз (2019). Конец эпохи? Казахстан и судьба многовекторности. Казахстан и советское наследие: между преемственностью и разрывом: 31-50.
Терзиян, Арам (2022). Казахстан в условиях беспорядков и нестабильности: основные последствия. Журнал Свободы и Международных Отношений 8 (3): 295–306.
Шаяхметова, Жанна (2024). Организация тюркских государств укрепляет единство и сотрудничество между тюркскими нациями. Доступно по адресу: https://astanatimes.com/2024/08/organization-of-turkic-states-strengthens-unity-and-cooperation-among-turkic-nations/. Дата обращения: 15.11.2024.
Юнеман, Роман (2023). Многовекторная внешняя политика Казахстана. Россия в глобальной политике, 21 (2): 141–162.
Примечание. Мнения, выраженные в этом блоге, принадлежат автору и необязательно отражают редакционную политику Института.