23 февраля 2018 г. в городе Герат, в северо-западной провинции Афганистана, состоялась церемония, посвященная началу строительства афганского участка трубопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) длиной в 700 километров. В торжественном мероприятии приняли участие высокопоставленные чиновники государств-участников проекта, в том числе президент Афганистана Ашраф Гани, президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов, премьер-министр Пакистана Шахид Хакан Аббаси и министр иностранных дел Индии Мубашир Джавед Акбар. Ожидается, что после того как трубопровод ТАПИ протяженностью 1840 километров будет сдан в эксплуатацию в начале 2020 года, через него ежегодно в течение следующих трех десятилетий будет поставляться около 33 миллиардов кубометров (куб. м) природного газа из гигантского туркменского месторождения Галкыныш в Афганистан, Индию и Пакистан. По данным Азиатского банка развития, транзакционного советника по проекту, 5 миллиардов куб. м, будут ежегодно поставляться в Афганистан, остальные объёмы будут потребляться Индией и Пакистаном, каждая из двух стран должна будет закупить около 14 миллиардов куб. м (ADB, 2016). В случае реализации, проект стоимостью в 10 миллиардов долларов США принесет существенные выгоды каждой из сторон, поскольку поможет диверсифицировать энергетический рынок для Туркменистана, который в последнее время в значительной степени зависит от экспорта газа в Китай, стать источником валютных поступлений в размере от 500 миллионов до 1 миллиарда долларов США в год в виде транзитных сборов для испытывающего недостаток средств афганского правительства и удовлетворить растущую потребность в энергоносителях со стороны Пакистана и Индии. Однако существуют проблемы, связанные с обеспечением финансирования и безопасности вдоль предлагаемого маршрута, которые необходимо решить до того, как первый газ из Туркменистана придет в Индию.
Планируемый трубопровод берет начало с газового месторождения Галкыныш, расположенного в Марыйской области в восточной части Туркменистана и, прежде чем достичь штата Пенджаб в северной Индии, проходит через пять южных провинций Афганистана и провинции Кветта и Мултан в Пакистане. Первоначально проект ТАПИ был предложен в начале 1990-х годов и пользовался поддержкой Соединенных Штатов в качестве альтернативного маршрута для экспорта энергетических ресурсов Центральной Азии на мировые рынки с целью уменьшения зависимости стран региона от транзитной инфраструктуры России (Foster, 2010). Однако захват власти движением Талибан в 1996 году существенно осложнил процесс пересечения территории Афганистана, что в итоге значительно отсрочило фактическую реализацию проекта. Позитивные изменения в реализации проекта произошли в декабре 2015 года, когда Туркменистан приступил к строительству своего 214-километрового участка трубопровода ТАПИ. В этой связи начало строительства ветки газопровода на территории Афганистана можно считать важной вехой на пути реализации проекта. По официальным сообщениям, Пакистан с марта 2017 года приступил к проведению предварительных работ на своей части проекта, начав исследования маршрута трубопровода, рабочее проектирование и подготовку технико-экономического обоснования (Tribune, 2017).
Туркменистан, как единственный поставщик газа, рассчитывает на успешную реализацию проекта с целью диверсифицировать рынок сбыта своей основной экспортной продукции. В настоящее время страна, которая обладает одним из крупнейших в мире запасов природного газа, который оценивается в 13,4 триллионов куб. м, сталкивается со сложностями в экспорте газа из-за резкого снижения цен на сырье и контрактных споров с двумя своими основными покупателями – Ираном и Россией. Туркменистан потерял Россию и Иран в качестве партнеров в начале 2016 и 2017 годов соответственно. В настоящее время Китай является единственным покупателем туркменского газа, в то время как в 2015 году примерно 60% экспорта приходилось на Китай, а 40% – на Россию и Иран. Если проект ТАПИ будет завершен и выйдет на проектную мощность, то у страны появится еще один крупный энергетический рынок, который будет потреблять около 35 миллиардов куб. м, сопоставимый с ежегодным объемом экспорта Туркменистана в Китай.
Афганистан, Индия и Пакистан уже заявили о своей полной поддержке проекта, несмотря на напряженность, существующую между ними. Возможно, столь редкое проявление сотрудничества, наблюдаемое между Нью-Дели и Исламабадом, связано с необходимостью ликвидировать острый энергетический дефицит, который испытывают обе страны, что отрицательно сказывается на их экономическом развитии. Согласно статистическим данным, дефицит энергии, который испытывают Пакистан и Индия, составляет более 7000 мегаватт (Кетран, 2017 г.). Например, в Пакистане газ широко используется для выработки электроэнергии (почти 32%), что приводит к значительному его дефициту для внутреннего и промышленного потребления (Mahmood et al., 2013). Другими вариантами решениями проблемы, помимо ТАПИ, являются газопровод Иран-Пакистан-Индия (ИПИ) и импорт сжиженного природного газа (СПГ), в частности из Катара. Однако выход Индии из проекта ИПИ в 2009 году и продолжающиеся споры между Ираном и Пакистаном по строительству совместного трубопровода делают ТАПИ и поставку СПГ наиболее доступными альтернативами. Для Афганистана, который в течение долгого времени страдает от внутренней нестабильности, ряд амбициозных транс-региональных инфраструктурных проектов, таких как железная дорога Лапис-Лазули, линия электропередач CASA-1000 и трубопровод ТАПИ, воплощает надежду правительства и населения страны на восстановление экономики и индустриализацию (Anceschi, 2017). С этой точки зрения ТАПИ хорошо вписывается в этот дискурс развития, поскольку должен обеспечить доход в валюте от транзитных сборов, создать рабочие места для населения, и, как только проект будет запущен, Афганистан также сможет получить доступ к энергии для выработки электричества, что позволит увеличить электрификацию страны с 20% до 33% (ADB, 2012 г.).
С другой стороны, сомнения в успешной реализации трубопровода ТАПИ по-прежнему остаются, и они в основном связаны с проблемами по обеспечению безопасности и финансирования. В частности, афганская часть трубопровода проходит через провинции Герат, Фара, Нимруз, Гильменд и Кандагар, где наблюдается значительное присутствие талибов. Даже несмотря на обнадеживающее обещание талибов поддержать проект, о котором они объявили в день церемонии, посвященной началу строительства афганского участка, эксперты предупреждают о других потенциальных опасностях. Помимо талибов в северных и западных регионах Афганистана действуют другие боевики, в том числе ИГИЛ, которые после почти полного поражения в Сирии и Ираке смогли найти новый оплот на территории Афганистана, где сосредоточено около 10 000 их бойцов. По словам специального посланника президента России по Афганистану Замира Кабулова, силы ИГИЛ сосредоточены в районах, граничащих с Таджикистаном и Туркменистаном (RT, 2017).
Помимо проблем с безопасностью все еще существует проблема финансирования проекта, так как предполагаемая стоимость в 10 миллиардов долларов США потребует значительных инвестиций, однако оператор проекта в лице принадлежащей государству компании Туркменгаз (владеющей долей в 85% в консорциуме TAPI Pipeline Company Construction Consortium) не смог обеспечить их приток. До сих пор компании удалось привлечь только 700 миллионов долларов США из средств Исламского банка развития, в то время как остальные три государства-участника взяли на себя обязательство вложить в проект только по 5% (что соответствует их доле в консорциуме) или 500 миллионов долларов каждое. Таким образом, оставшиеся почти 8 миллиардов долларов – это та сумма, которую Туркменистан должен инвестировать, чтобы реализовать ТАПИ, однако возможности страны вложить в этот проект столь значительную сумму вызывают определённые сомнения. В ряде отчетов указывается, что в настоящее время Туркменистан экспортирует газ, не получая достаточных доходов в валюте, поскольку Китай использует свое монопольное положение единственного покупателя и устанавливает цену ниже рыночного уровня, примерно 185 долларов за тысячу куб. м. Более того, часть этих доходов используется для погашения кредитов (политика «долг за газ»), которые были получены от Китая в 2011 и 2013 годах для разработки газового месторождения Галкыныш и строительства газотранспортной сети (трубопровод «Центральная Азия-Китай»). Падение доходов привело к обесцениванию национальной валюты на 19% в 2015 году, дефициту бюджета в размере 0,8% ВВП и дефициту текущего счета в размере 18,5%, которые страна испытывает третий год подряд (Tradingeconomics, 2018). Кризис туркменской экономики угрожает не только строительству всего трубопровода длиной в 840 километров, но и участку в 214 километров, проходящему по территории страны.
В настоящее время поступление информации о ходе строительства туркменского участка ТАПИ ограничено. Несмотря на то, что официальные лица страны заявляют о прогрессе, строго контролируемые государством туркменские СМИ не предоставляют никаких видео или фото доказательств, или других материалов о строительстве газопровода, в то время как международным журналистам не разрешается находиться в районе строительных работ, что делает проведение какой-либо независимой оценки проблематичным. Стоит отметить, что строительство газопровода Туркменистан-Китай (завершено в 2009 году), напротив, освещалось местными СМИ достаточно широко. Экономический кризис в Туркменистане в сочетании с отсутствием каких-либо свидетельств, косвенно доказывающих успешное строительство ТАПИ, вызывает серьезные сомнения в том, что с момента начала работ в декабре 2015 года был достигнут заметный прогресс.
В целом, скептицизм в отношении проекта ТАПИ, связанный с вопросами финансирования и безопасности, по-прежнему сохраняется, хотя его значимость и потенциальные выгоды для стран-участниц не вызывают сомнения. Учитывая, что ни одна из участвующих сторон до сих пор не начала проведение строительных работ, включая, очевидно, туркменский участок, завершение проекта, намеченное на 2020 год, скорее всего, будет отложено, если и вовсе не прекратится.
Источники:
ADB. (2016). TAPI Gas Pipeline. Asian Development Bank (infographics). Доступен по адресу: https://www.adb.org/news/infographics/tapi-gas-pipeline. Дата обращения: 01.03.2018.
J. Foster. (2010). Afghanistan, the TAPI Pipeline, and Energy Geopolitics. Journal of Energy Security. Доступен по адресу:
http://www.ensec.org/index.php?option=com_content&view=article&id=233:afghanistan-the-tapi-pipeline-and-energy-geopolitics&cati. Дата обращения: 02.03.2018.
Tribune. (2017). Work on TAPI pipeline to start in Pakistan today. Доступен по адресу:
https://tribune.com.pk/story/1343211/work-tapi-pipeline-start-pakistan-today/. Дата обращения: 07.03.2018.
S. Khetran. (2017). Turkmenistan-Afghanistan-Pakistan-India (TAPI) GasPipeline. Institute of Strategic Studies, Issue Brief. Доступен по адресу:
http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:NdgUSjjYQ8cJ:issi.org.pk/wp-content/uploads/2017/02/Final_IB_Khetran_dated_16-2-2017.pdf+&cd=1&hl=en&ct=clnk&gl=kz. Дата обращения: 12.03.2018.
A. Mahmood, N. Javaid, A. Zafar, R. Ali Riaz, S. Ahmed and S. Razzaq. (2013). Pakistan’s overall energy potential assessment, comparison of LNG, TAPI and IPI gas projects. Renewable and Sustainable Energy Reviews, [e-journal], (31):329-340. Страница журнала: www.elsevier.com/locate/rser. Дата обращения: 12.03.2018.
L. Anceschi. (2017). Turkmenistan and the virtual politics of Eurasian energy: the case of the TAPI pipeline project, Central Asian Survey, [e-journal], 36(4): 409-429. Доступен по адресу: http://dx.doi.org/10.1080/02634937.2017.1391747. Дата обращения: 12.03.2018.
ADB. (2012). Turkmenistan–Afghanistan–Pakistan–India Natural Gas Pipeline Project, Phase 3. Asian Development Bank, Technical Assistance Report. Доступен по адресу:
https://www.adb.org/sites/default/files/project-document/73061/44463-013-reg-tar.pdf. Дата обращения: 01.03.2018.
RT. (2017). ISIS has over 10,000 fighters in Afghanistan, more arriving from Syria & Iraq – Moscow. Доступен по адресу: https://www.rt.com/news/414048-afghanistan-isis-numbers-rise/. Дата обращения:12.03.2018.
Примечание. Мнения, выраженные в этом блоге, принадлежат автору и необязательно отражают редакционную политику Института.