Экономика переходного периода остается одним из часто обсуждаемых вопросов среди ученых Европы и США. Они организуют конференции, посвящают специальные выпуски в известных рецензируемых журналах и формируют исследовательские институты, чтобы понять особенности перехода и усвоить его основные уроки. На постсоветском пространстве этот период остается неизученным. Таким образом, этот комментарий рассматривает и анализирует особенности переходного периода и показывает его основные результаты. Существуют две группы бывших стран с плановой экономикой (26 стран), которые осуществили экономические и политические реформы после распада социалистического мира. В первую группу входят страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и Прибалтики. Страны бывшего Советского Союза представляют вторую группу. Эти две группы достигли разных уровней экономического развития.
Особенности раннего переходного периода для этих стран хорошо описаны в работе Фишера и соавторов (1996). Авторы отмечают, что отправной точкой для переходного периода была программа «большого взрыва» по стабилизации и реформам в Польше, начатая в 1989 году и вступившая в реализацию с 1 января 1990 года. Страны с переходной экономикой осуществили свои планы действий, которые включали макроэкономическую стабилизацию, реформы фискальной, денежно-кредитной, торговой и социальной политики. В то же время было важно развивать институциональные и правовые нормы. Согласно выводам авторов, совокупный спад производства в странах с переходной экономикой варьировался от минимального уровня в 15,6% в Узбекистане до значительных 74,6% в Грузии. В течение 1989-1994 гг. падение производства для всех стран с переходной экономикой составило 40,8%, для стран Восточной Европы и Прибалтики – 32,6%, а для стран бывшего Советского Союза – 49,1% (по сравнению с показателем 1989 г.). Инфляция была чрезвычайно высокой. В 22 из 26 стран отмечалась трехзначная годовая инфляция.
Фишер и Сахай (2000) дают анализ эффективности постсоциалистических и постсоветских стран в течение первого десятилетия после переходного периода. Авторы демонстрируют, что среднее снижение выпуска в странах ЦВЕ (28%) было намного меньше, чем в странах Прибалтики (43%) и бывшего Советского Союза (54%). Более того, европейские страны с переходной экономикой быстро восстанавливались по сравнению с результатами стран Прибалтики и бывшего СССР. К 1998 году темпы инфляции в большинстве стран снизились до однозначных показателей. Авторы также отмечают, что сальдо бюджета также резко ухудшилось. Например, в странах бывшего СССР средний фискальный дефицит ухудшился до более чем 15% от ВВП в 1992 году, в ЦВЕ – до 4-5%, в то время как в странах Прибалтики профицитный бюджет в более 5% сократился до нулевого уровня.
Традиционные налоговые системы и институциональные условия для их сбора рухнули, а доходы резко сократились, несмотря на высокие потребности для расходов. Внезапное снижение расходов в странах бывшего СССР с 45% от ВВП в 1992 году до 29% в 1995 году привело к определенным издержкам. Авторы приходят к выводу, что страны-реформаторы, расположенные ближе к Западной Европе, с более коротким периодом при коммунизме и более развитые экономически, когда они попали под советский контроль, показали лучшие результаты в транзитный период. Следует отметить, что страны бывшего Советского Союза находились на 30 лет дольше под коммунистическим правлением и были незнакомы с рыночными институтами, чем страны Прибалтики и ЦВЕ.
Свейнар (2002) показывает, что трудности перехода могут быть объяснены недооцененными экономическими проблемами, связанными с переходным периодом, и сомнительными решениями, принятыми политиками. Многие политические деятели недооценили важность хорошо функционирующей правовой системы или слишком легко поверили, что свободные рынки могут решить любые серьезные экономические проблемы. Наиболее успешные страны с лучшими показателями в течение переходного периода провели относительно полный комплекс реформ, включая сохранение относительно четких прав собственности и корпоративного управления. На примере Чехии, России и Украины автор показывает, что массовая приватизация при отсутствии функционирующей правовой системы оказывает сильное негативное влияние на результаты деятельности. Следует отметить, что правительства собрали очень мало доходов от приватизации, которая варьировалась от 5% до 14% от ВВП. Автор также отмечает дополнительные проблемы, возникшие в переходный период, в том числе высокую иностранную задолженность, стагнацию реальной заработной платы, в основном в странах бывшего СССР, усиление неравенства, в основном в Украине и России, где коэффициент Джини увеличился с 23-26 до 47-50. В ряде стран с переходной экономикой темпы инвестиций еще более снизились, составив примерно 20% от ВВП в 90-х годах. Позитивные изменения в странах с переходной экономикой были связаны с устранением барьеров для создания новых фирм и банков путем ликвидации системы монобанков. Количество банков росло стихийно, но быстро сокращалось. В отдельных странах с переходной экономикой (в основном в ЦВЕ) доля частного сектора увеличилась с первоначальных 20-25% от ВВП до более 60% к 2000 году.
Как показывает Роланд (2002), существует множество аргументов политической экономики, направленных на объяснение различий между показателями разных стран с переходной экономикой. Например, степень государственного контроля и получения ренты была гораздо важнее в странах бывшего Советского Союза, чем в Европе. В то же время ожидалось, что страны ЦВЕ получат доступ к Европейскому союзу, что усилило стимулы для создания правовых моделей развития, соблюдения законодательства и защиты прав собственности. Одним из важных объяснений низкой эффективности стран бывшего СССР по-прежнему являются частичные реформы и отсутствие прогресса в институциональном развитии. Автор подчеркивает, что у этих частичных реформ есть недостатки, поскольку они менее эффективны, не снижают степень неопределенности относительно будущего, и могут привести к чистому шуму, хаосу и дезорганизации. Автор также упоминает, что существовавшее до переходного периода гражданское общество и различия в политических системах также существенно влияют на показатели развития в течение и после переходного периода.
Беккер и Олофсгард (2018) оценили экономический рост в течение 25 лет после распада Советского Союза. Их результаты показывают, что в 2000-2015 годах страны бывшего Советского Союза (за исключением стран Прибалтики) росли быстрее, чем 10 стран, вступивших в Европейский Союз в 2004 и 2007 годах. Это отчасти обусловлено ростом мировых цен на нефть вплоть до 2008 года. Важно отметить, что определяющие факторы роста, такие как институты, экономическая политика и человеческий капитал, оказывают различное влияние в зависимости от исследуемого периода времени. Роль этих факторов могла быть значительно слабее в последнем периоде восстановления, и что макроэкономические силы могут играть большее значение. Авторы также показывают вызовы для двух групп стран. Основной задачей для стран бывшего СССР является создание условий, способствующих увеличению капиталовложений, особенно в странах, не экспортирующих сырье. В то же время страны ЦВЕ должны повысить производительность инвестиций. Авторы приходят к выводу, что, несмотря на более высокие темпы роста в период 2000-2015 гг., уровень ВВП на душу населения стран бывшего Советского Союза значительно отстал от показателей стран ЦВЕ по сравнению с началом переходного периода (1991 г.), что свидетельствует о дивергенции в развитии двух групп.
Беккер и соавторы (2018) показывают, что повышение производительности является ключом к будущему экономическому успеху. Это может быть достигнуто за счет инвестиций в человеческий и физический капитал в сочетании с укреплением фундаментальных институтов, которые делают такие инвестиции возможными и желательными для всех заинтересованных сторон. Авторы отмечают, что это не простой процесс реформ, но альтернативы гораздо менее желательны для подавляющего большинства людей в этих странах. Таким образом, для достижения более высоких темпов экономического роста и устойчивого развития важно осуществить полный комплекс реформ, как экономических, так и политических, и проводить политику, направленную на укрепление институционального развития стран.
Источники:
Беккер, Торбьерн и Андерс Олофсгард (2018). От ненормального до нормального. Две истории роста про 25 лет переходного периода. Экономика переходного периода и институциональных изменений 26 (4): 769-800.
Беккер, Торбьерн, Швайгер, Елена, Лившиц, Игорь, Баккер, Бас и Тимофей Милованов (2018). Будущее стран СНГ и ЦВЕ. Экономика переходного периода и институциональных изменений 26 (4): 801–826.
Роланд, Жерар (2002). Политическая экономика переходного периода. Журнал экономических перспектив 16 (1): 29-50.
Свейнар, Ян (2002). Страны с переходной экономикой: результаты и проблемы. Журнал экономических перспектив 16 (1): 3–28.
Фишер, Стэнли и Ратна Сахай (2000). Страны с переходной экономикой после десяти лет. Национальное бюро экономических исследований. Рабочий документ 7664. Доступно по адресу http://www.nber.org/papers/w7664. Дата обращения 03.02.2020.
Фишер, Стэнли, Сахай, Ратна и Карлос А. Вег (1996). Стабилизация и рост в странах с переходной экономикой: ранний опыт. Журнал экономических перспектив 10 (2): 45–66.
Примечание. Мнения, выраженные в этом блоге, принадлежат автору и необязательно отражают редакционную политику Института.